Каждый раз, когда мы что-нибудь препарируем, у меня, по счастливому стечению обстоятельств, оказывается заложен нос, и мне остается только слушать жалобы одноклассников по поводу противного запаха консерванта.

Зародыши свиньи выглядят очень милыми. Выглядели бы еще и умиротворенными, если бы не полувысунутые языки. Когда мы доставали их из пластиковых пакетов и споласкивали, мне казалось, что ни перед одним живым существом я никогда не была более виновата. Впрочем, минут через пять моральных терзаний я пришла к выводу, что лучше им было закончить так, чем в виде бекона на сковородке, уверенно взяла скальпель в руки и сделала разрез.

Уничтожающим взглядом смерила напарника, когда тот проткнул легкое и ткнул его еще раз для уверенности.

Кто бы знал, насколько свиньи похожи на людей (хотя мне все еще кажется, что наоборот). Поскольку голос я так и не вернула, вся процедура приобрела атмосферу какого-то таинственного обряда, какого-то темного жертвоприношения безжалостной науке.

Была очень рада осмотреть печень и желудок и найти желчный пузырь (кто-нибудь знает, почему он называется gallbladder?), а после — рассмотреть синие почки, которые мы будем препарировать отдельно.